А Я говорю вам не противься злому...

Пришли однажды к старцу и сказали:
— Дай заповедь, чтоб можно исполнять.
— В Писании, конечно же, читали,
Как левую ланиту подставлять?

— Никак не можем этого исполнить!
— Тогда стерпите гнев чужой руки.
— И этого не можем мы исполнить!
— Тогда хотя бы спрячьте кулаки.

— Нам это невозможно даже слушать!
С чего такой позор терпеть должны?
Сказал ученику: — Дай им покушать
И отпусти, они совсем больны.

Иеромонах Роман (Матюшин)​

Предлагаемая вниманию читателей статья представляет собой переработанный отрывок из кандидатской диссертации, защищенной в Киевской Духовной Академии в 2001 г. Тема работы о. Романа Матюшенко очень актуальна сегодня, впрочем, как и ранее. Мы часто неверно понимаем слова Спасителя из Нагорной проповеди о непротивлении злу. Возникает искушение расценивать эти слова как призыв к полному непротивлению любому насилию, оправдание отказа от защиты своего Отечества и ближних. Такой односторонний подход оставляет без внимания другие слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15: 13).

«А Я говорю вам: «не противься злому.
Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;
и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку,
отдай ему и верхнюю одежду;
и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два»
(Мф. 5:39-41)​

Правильное понимание учения Спасителя всегда — как в древности, так и ныне — актуально для спасения верующих. Как в древней Церкви, так и особенно среди наших новообращенных встречались и встречаются уклонения от «царского», т. е. среднего пути. Как в древности, так и ныне существует много мнений относительно понимания заповеди Спасителя о непротивлении злу, о подставлении второй щеки, о том, что для человека настоящее зло, а что только кажущееся… Например, некоторые, читая указанные слова, сопоставляя их с заповедью «не убий», со словами о кротости, смирении, о любви к врагам, делают поспешный вывод, что христианство призывает к полному физическому непротиводействию злодейски настроенным людям.

«Отвергающие меч — пишет И. А. Ильин, — настаивают на том, что путь меча есть неправедный путь. Это верно — в смысле абсолютной нравственной оценки; это неверно — в смысле указания практического исхода. Понятна мечта о том, чтобы для нравственно совершенного человека не было неодолимых препятствий в чисто духовном поборании зла, так чтобы он мог остановить и преобразить всякого злодея одним своим взглядом, словом и движением. <…> Это — благородная, но наивная мечта. И несостоятельность ее обнаруживается тотчас же, как только ее пытаются превратить в универсальное правило поведения. Эта мечта несостоятельна духовно потому, что обращение и преображение злодея должно быть его личным, самостоятельным актом, пламенем его личной свободы, а не отблеском чужого совершенства; и если бы это могло быть иначе, то он давно уже преобразился бы от дыхания уст Божиих.

Эта мечта несостоятельна и исторически: духовная сила праведника имеет свой предел перед лицом сущего злодейства. И казалось бы, что именно христианину не подобало бы переоценивать эту мечту, имея перед глазами образы многого множества святых, замученных необратившимися и непреобразившимися злодеями…». Итак, рассудим, как же поступать христианину, самому претерпевающему зло от других, посмотрим, что говорят об этом св. отцы, учители Церкви.

«Почему Спаситель, — пишет свт. Филарет (Дроздов), — не просто сказал: “если кто тебя ударит в щеку”, но “если кто тебя ударит в правую твою щеку?” Что весьма не обыкновенно, ибо ударение обыкновенно наносится правою рукою ударяющего в левую щеку ударяемого. Здесь отцы Церкви под символом десной ланиты разумеют то, что есть для человека драгоценнейшее, то есть честь его. По сему разумению, Спаситель Христос заповедует здесь всем христианам, а особенно ученикам Своим, которых Он готовил на важное служение Апостольское, чтобы они для истинного блага человеков и для спасения душ их с любовью терпели от них всякого рода личные оскорбления и обиды, подобно как добрые врачи сносят оскорбления от больных, одержимых горячкою, и из сострадания к ним не престают врачевать их. <…>

Но Спаситель не останавливается на сей жертве. Он говорит далее: “кто хочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и нижнюю одежду”. Не только будь готов жертвовать честью человеческою, но и всем твоим имуществом, ежели это нужно для сохранения мира сердца твоего и для спасения ближнего твоего. И в таком случае не прекращай к нему любви, подражая Господу и Искупителю твоему. <…> Такова Евангельская заповедь терпения и любви к человекам, не знающей пределов!»

Блж. Августин на Ев. Мф. 5: 39 замечает: «Чтобы исполнить это (буквально — Р. М.) необходимо быть уверенным, что такое поведение может послужить на пользу бьющему. Это наставление Иисуса Христа имеет в виду более настроение сердца, чем внешнее поведение, и требует, чтобы мы научились сохранять терпение и любовь. К такому разумению ведет нас Сам Спаситель Своим примером, когда, получив удар в щеку, Он не обратил другой, а, напротив, высказался так, чтобы остановить руку обидевшего Его».

Патриарх Сергий (Страгородский) говорит тоже: «Не нужно забывать, что Господь никогда не учил нас внешнему благоповедению, как, конечной цели, а имел в виду настроение. Если например, Он заповедал… подставлять другую щеку ударившему, то это совсем не значит, что христианину предписываются именно эти действия. Для христианина обязательно то настроение, которое при известных условиях может выразиться в указанных действиях; эти последние служат только, так сказать, наглядным примером к учению, а не его содержанием».

К глубокому сожалению, как зрелище чьей-либо высокой нравственной жизни, сияющей самыми привлекательными добродетелями, так и постоянное принятие благодеяний со стороны ближнего далеко не всегда и не всех людей исправляет или делает добрыми. Не находился ли Иуда в самых благоприятных условиях для развития и укрепления в нем самого возвышенного нравственного настроения? Однако же он оказался способным предать своего Божественного Учителя. Такие иуды всегда были и есть среди человечества. Кто, затем, не знает, что иногда у самых благочестивых родителей бывают дети исключительно с безнравственными качествами? Благодеяния иногда не только не смягчают дурных и вредных людей, но ожесточают, а смиренное перенесение добрым человеком обид и различных потерь от таковых людей способно доводить их до ярости и до готовности на самые ужасные поступки. С другой стороны, много найдется таких людей, которые, убедившись в готовности доброго человека отдавать им требуемое и вообще выполнять их желания, способны воспользоваться такой уступчивостью и добротой только для того, чтобы удобно и даже роскошно жить чужими трудами и за чужой счет, или, по крайней мере, без всякого стыда отбирать чужое и даже оправдывать себя за это.

Для нашего исследования важен пример свт. Василия Великого. В письме к Кандидиану он просит последнего «употребить то же старание, которое он ранее оказывал о всех делах Василиевых…», а именно попросить начальника селения наказать одного грубого человека, который, ворвавшись в дом Василия (когда он был в пустыне) «…вынес из него все, иное сам забрал, а другое предоставил на расхищение всякому, кто хотел».

И как бы в толкование этого случая читаем следующие слова у свт. Филарета: «Даже и в личных оскорблениях частному человеку не запрещается судом наказывать оскорбителя не из ненависти к нему и мщения, но для исправления его и других, ежели снисхождение и ненаказанность сделали бы ему самому больший вред, утвердив его в своей злости. Но в таковом случае потребно строгое беспристрастие и осмотрительность, дабы к огню не придать огня, и не маслом гасить его, а водою».

Наш отечественный богослов К. Григорьев так толкует заповедь: «Заповедь Спасителя о терпении обид не имеет обязательной силы во всех случаях и обстоятельствах жизни. И Господь ясно и прямо указывает в Своей речи, когда надо уступать злому, в чем уступать и какому именно злому человеку следует уступать. Спаситель ясно говорит: уступай злому, когда он тебя обидит, и ничего не говорит о том, как поступать при виде зла, наносимого ближнему.

Спаситель еще одной границей очерчивает область уступчивости. Боль от удара по щеке, имущественный ущерб, принуждение силой к труду — вот какое зло Христос заповедует смиренно сносить и отвечать на него готовностью понести большее зло. Он не случайно сделал такой подбор примеров, но с целью указать круг зла, к которому особенно приложима Его заповедь. Иного предположения нельзя допустить, нельзя, подумать, что, здесь Спаситель разумел всякое зло. Ведь, невозможно, например, в 41 стих вложить такое содержание: “и кто принудит тебя идти с ним на разбой, иди с ним дважды”. Было бы безумием приписывать Евангелию подобные наставления. <…> Поэтому, разумнее простить вспыльчивому, не дорожить вещью, которой завидуют, подчиняться деспоту, когда дело касается зла, аналогичного с указанными в евангельском тексте. <…> Сам Спаситель всю Свою жизнь боролся властным словом своим с грехами людей и нам заповедал: если согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его (Мф. 18: 15–18). Это второй способ противодействия злому, о котором ничего не говорится в Нагорной беседе, но который, очевидно, не отрицается заповедью “не противься злому”. Насильственным изгнанием торгующих из храма Христос освятил третий способ противодействия злу физической силой. Умолчанием Нагорной проповеди это средство также не отрицается, как и второе. <…> Когда же в точности, и какое именно средство употребить в дело, — Спаситель строго определенно не указывает; но относительно молчаливого перенесения зла с готовностью понести большее ясно дает знать, что оно удобоприменимо и обязательно лишь иногда, а не всегда. <…> Такое мнение стоит в полном согласии с Евангелием».

Итак, из сказанного видно, что слова Христа «не противься злому» не следует понимать как запрещение всегда и в любых случаях сопротивляться злым людям, полностью отказавшись от средств самозащиты.

Христианское непротивление злу, христианское стремление водворить мир среди борющегося и мятущегося человечества не может иметь ничего общего с тем непротивлением злу, которое своим источником имеет духовно-нравственное истощание человека, равнодушие ко всякому своему положению и состоянию. В акте христианской уступчивости, христианского непротивления злу проявляется не безверие и косность человека, а, напротив, человек, полный высокой духовной силы и пламенной веры. Он воспринимает и терпит то или другое зло, тот или другой ущерб добровольно, руководствуясь евангельским обетованием, что этим кротким путем достигаются высшие христианские цели мира: блаженны кроткие ибо они наследуют землю. Это — великая мудрость христианская… Христианское непротивление злу не есть то пассивное состояние духа, которое часто производит в человеке безверие, убивающее духовное самочувствие и духовную отзывчивость. Нет, истинно христианское непротивление злу есть состояние жизненное и плодотворное, проистекающее из полной сил веры в Бога-Искупителя, заповедавшего Своим последователям заменить все грубые стихийные отношения вражды и борьбы отношениями мира и любви (Мф. 5: 45).

Подвиги христианского непротивления злу и самоотвержения освящаются только христианской верой. Где же нет истинной веры в Бога, законодателя подобных отношений, там все подвиги самоотвержения будут мертвыми делами, не возвышающими и укрепляющими делателя, а, напротив, угнетающими его, как и вообще всякие лишения и страдания, испытываемые человеком, действуют на него угнетающим образом, если он не видит перед собой конечной цели своих лишений, прозреваемой верою… Если, таким образом, для своей личной выгоды истинный христианин не противится злу, если в рядах житейских борцов за земное существование он узнается по тому, что не поднимает оружия там, где дело касается его личных материальных интересов, то, с другой стороны, помощь своему ближнему, изнемогающему в жизненной борьбе, христианин считает своей священной обязанностью. И именно по той же причине, которая удерживает христианина от сопротивления злу, направленному лично на него, он не может так же спокойно смотреть на зло, постигающее ближнего.

Итак, подводя итог вышенаписанному, отметим, что не надо от каждого христианина требовать полного непротивления злу во всех случаях жизни. «Моральный максимализм, — говорит Н. Лосский, — требующий от человека немедленного перехода в царство абсолютного добра, ведет к искусственности, неискренности, фальши и умерщвлению жизни. Земной человек, за исключением редких случаев высокой святости, способен двигаться вперед по пути добра лишь медленно и постепенно. Поэтому суровая требовательность допустима лишь в отношении к самому себе , что же касается отношения к другим людям, здесь необходима снисходительность и защита свободы, вплоть до относительной свободы во зле, так как насильственное водворение добродетели ведет к ухудшению положения». Если человек не может не гневаться, когда его бесчестят, то пусть, сдерживая свою гневливость, внутренние душевные порывы мести, уходит от обидчика, и далее, успокоив свои страстные порывы, пусть благодетельствует обидчику. А если более приидет в меру совершенства, то пусть поступает, как в толковании на Мф. 5: 39–41 говорит свт. Иоанн Златоуст: «Он не сказал: если кто ударит тебя в правую щеку, перенеси равнодушно и успокойся, но присовокупил, что ты должен подставить ему и другую, — говорит: обрати ему и другую (Мф. 5: 39). В этом и состоит блестящая победа, чтобы предоставить ему больше того, что он желает, и пределы его злого желания превзойти богатством своего долготерпения. Таким образом ты укротишь его бешенство, из второго поступка получишь награду за первый и укротишь гнев его».

Источник, автор - священник Роман Матюшенко