Не могу не поделиться...

Протопресвитер Феодор Зисис
Почетный профессор Фессалоникского университета
Πρωτοπρεσβύτερος Θεόδωρος Ζήσης
Ὁμότιμος Καθηγητὴς Α.Π.Θ.

Экуменизм как иудействующая ересь
Православный Апологет - Протопресвитер Феодор Зисис Почетный профессор Фессалоникского университета Πρωτοπρεσβύτερος Θεόδωρος Ζήσης Ὁμότιμος Καθηγητὴς Α.Π.Θ. Экуменизм как иудействующая ересь Ο ΟΙΚΟΥΜΕΝΙΣΜΟΣ ΩΣ ΙΟΥΔΑΪΖΟΥΣΑ ΑΙΡΕΣΗ

 

Чем смирение отличается от конформизма и инфантилизма? Можно ли родиться «смиренным»? Что есть динамическое и статическое измерение смирения? Как взаимосвязаны смирение и божественный юмор? Каковы границы послушания? На эти и другие вопросы отвечает архимандрит Савва (Мажуко) из Свято-Никольского монастыря (Гомель).
Архимандрит Савва Мажуко: «Обычный человек понятия не имеет о глубине духовного опыта смирения…» | Православная Жизнь

 

О устранении от бесед с любящими осуждать.

«Первые годы монашеской жизни, когда я был пономарём, у нас был один монах по имени Иларион. Он во время службы подсаживался на соседнюю стасидию и начинал свои разговоры, причём не просто разговоры, а разговоры, смешанные с осуждением. И вот однажды, когда он снова подсел, я под рясой вынул ногу из ботинка; отец Иларион не смог выдержать „благоухания“ нестиранного носка и ушёл. Так я нашёл „противоядие“ против отца Илариона. Когда он подсаживался ко мне и начинал осуждать братию, я вынимал из ботинка ногу, и он тотчас уходил».

Читать онлайн "Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве" автора автор Анонимный - RuLit - Страница 12

 

Так себе противоядие, просто пошёл осуждать в другом месте...

 

Ну это не попытка отучить осуждать. Это успешный прием, чтоб самому не вливать яд себе в уши. Насколько я знаю, не слушать осуждающих и устраняться от общения с ними - вполне по отцам (ссылку не дам, не помню).

 

Ну, если так, то да , вынуждать нюхать вонючие носки – вполне себе вариант...

 

Нечистоплотность, неряшество пороки. Да, согласен, что можно так себя наказать на какое-то время (ни мыться, ни стричься, не чесаться). Но если ты появляешься в обществе или у тебя посетители — вонь, и неряшество трубят о том что ты ленив и плут.
... пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего;
Евангелие от Матфея 18 глава – Библия
Разве здесь о том, что бы "втихаря" испортить воздух?..
- Вместо того, чтоб выбрать время и прямо сказать болтуну, какое у него, (у вас) к таким беседам отношение, и где он (вы) их видел, берет и лукавит, как будто перед ним не равный с ним по статусу чел, а старший по выслуге "дед" ... и от его мнения зависит "хорошо или плохо он будет жить в этом месте".. Начинает штынять зловонием, и при этом блестит невинностью: "ну штож, ты понимаешь отец, я аскет, я воняю терпи брат. Я внимательно слушаю"
Как по мне, только нездоровая духовная атмосфера вокруг, может подтолкнуть человека на такое "юродство"..
- ...Суждение и осуждение – близки. Иов 36 глава – Библия
И еще, какое назидание вывел для себя автор напечатавший сие тут? - перестал мыться, или не моет только ноги, типа всегда "приоружии"...хехе
П.С
вообще мне интересно как ему такое пришло в голову, я про не мыть ноги и использовать свою вонючесть для самозащиты.
То ли ему такой сюрприз устроили, и он взял это "на вооружение" себе. Или тоже кто, то поделился "успехами"...
И еще, у меня сомнение, что вонь из-под рясы может пробиться, надо выставить необутую ногу из под неё. И еще вопрос, как сделать эту вонь "точечной", узконаправленной, чтоб воняло только тому кому предназначено, а до других, рядомстоящихсидящих штоб запах не доходил.?.

 

Газда, будь проще. Ишь какую конструкцию выстроил. Юродствовал монашек. И кто сказал, что тому, другому, никто не объяснял, что осуждение это плохо? А может все было, но осталось за пределами того, что хотел сказать рассказчик.

 

да, очень важный, стоящий внимания фрагмент. Назидательный притом... Не для меня.
Не вижу чем тут хвастать. Умом? Хитростью? Находчивостью? Чем?..
Вижу одно, он лично не озвучил свое отношение к таким разгаворчикам. Из рассказа видно. И не вижу в его поступке ничего Евангельского.
Отцы говорили, что таких (как тот что подсел)отваживать надо предлагая стать вместе на молитву. Почитать ..надцать кафизм. А не смердеть во славу чего то..
П.С.
И грибки у него, лечить надо.

 

Наказуяй злыя приимет себе безчестие, обличаяй же нечестиваго порочна сотворит себе.
Не обличай злых, да не возненавидят тебе: обличай премудра, и возлюбит тя.

(Притч. 9:7-8).

Газда, мы все разные, поэтому универсальных рецептов нет. Кому-то дойдет слово, сказанное со смирением и кротостью, кто-то не поймет кроткого, а носок юродивого напомнит ему о собственной вони.

Евангельский поступок или нет, мы зачастую не можем видеть, так как не знаем ни расположения человека, который совершает поступок, ни сердца того, в отношении кого поступок совершается.


Газда, там по ссылке написано, что монах беззлобно юродствовал и иногда от братий отгребал за свои поступки по лицу. Тоже не очень евангельское дело - бить ближнего, но потом ударивший брат покаялся и возможно стал опытнее и осторожнее. Мы не ангелы, истории из патериков не только назидают, но иногда помогают мириться с осознанием своего несовершенства.

А как Ваше святое имя, которое у Чаши называете?

 

ну и ну Оксана, у вас уже унюхавшийся монах и "злой, нечестивый, порочный" которому прямо сказать о правильном нельзя... И еще выходит, что "окуривая" его вонью своих ног, "монашек" не вызвал к себе неприязни, а вот скажи он тому "злодею" все честь по чести, то нажил бы неприязнь и антипатию.
****
быть может в таком же ключе как ваш, притчами, и пытался монах что то сказать "монашеку" а в ответ нарвался на хим атаку... Вы же знаете слова одной стороны
***
...я не переходил по ссылке о которой вы писали. Вряд ли что то новое найду. Кроме того, что все докучают, а он держится. А он.. Он один строит жизнь по Евангелию.
Почитайте книгу "Посмертные вещания Нила Мироточивго Афонского" (в интернете урезанные версии, в библиотеке может есть не редактированное издание)
Книга начинается такой же как ваша "эпиграммой" - притчи 9:8-9
***
Не скажу, что сильно углублялся в этот вопрос: кто такие "злые, нечестивые, порочные". Пока могу сказать, что такими Писание называют по нашему "мирских", идолопоклонников, еще не живущих по закону. Еще необрезанных.
Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки и веки.
9 псалом – Псалтирь
Надменный злодей – кощунник имя ему – действует в пылу гордости.
Притчи 21 глава
Злодей внимает устам беззаконным, лжец слушается языка пагубного.
Притчи 17 глава
Так что пострадавший нюхом монах не должен бы подходить под сию квалификацию, иначе что он делает в монастыре. То есть если он конченный и безнадежный. Хотя, с ваших слов я понял что там все такие, кто лучше кто хуже - не удивлен, похожий сценарий и у Нила.
***
знакомится и представлятся на сегодняшний день у меня желания нет, от слова совсем.

 

да. Я понял. Увлекся.
Вот прочитал недавно. Понравилось. Есть мораль -

Знаете, Давид Самуилыч, на ваши эти возражения хочется ответить вам фразой из прочитанного недавно рассказа: "Мистера Эндорфина на тебя нет!" От вас просто веет негативом!"
Однажды во время дальнего автопутешествия мы с приятелем остановились перекусить в придорожном кафе. Приятель заказал хот-дог. Я воздержался, хотя страшно проголодался. В рейтинге Мишлена это кафе получило бы минус три звезды, и я опасался, что хот-доги тут понимают буквально и подают разогретых собак.
"Как ты можешь это есть, - пошутил я, - зоозащитников не боишься?"
"Мистера Эндорфина на тебя нет", - ответил приятель.
"Кого - кого?" - переспросил я.
Так я узнал про Мистера Эндорфина.
Приятелю готовили его хот-дог, а он рассказывал. Хот-дог готовили довольно долго, видимо, сначала им все-таки пришлось ловить собаку.
"У меня на первой работе был мужичок. Бухгалтер. Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь - без особых примет. Моль средних лет. Когда я его впервые увидел, подумал, фу, какой плоский, неинтересный дядька. Пока однажды не услышал его тихий комариный смех. Он сидел перед своим монитором и хихикал. Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой-то бухгалтерский отчёт в экселе. И он над ним ржёт. А ты не прост, чувак, сказал я себе тогда. И ещё прикинул, а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами.
Короче, персонаж оказался, что надо. У него всегда все было превосходно. Это его фишка. Понимаешь? Всегда. И все. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву. "Превосходно". Не "нормально". Не "хорошо". И даже не "отлично". Именно - "превосходно".
Погода у него - только прекрасная. Иду как-то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое. Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги. Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой ручьями по его ботинкам. Гляди, кричит он мне, как будто горная река, и лыбится.
Машина у него - самая лучшая. Однажды он меня подвозил. Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде "копейка", но зад подозрительно напоминает Москвич-412. Франкенштейн какой-то.
"Послушай, как двигатель работает, - говорит он мне. - Песня, да?"
Я послушал. Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости - кашель и спорадические попукиванья. А он не унимается:
"И ведь не скажешь, что девочке тридцать лет."
Узнав про возраст девочки, я попросил остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать. Вышел на каком-то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.
Курорты у него - все как на подбор невероятные. Я как-то поехал по его наводке в Турцию. Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала. Я и купился. Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой-то долиной смерти. Посреди лунного пейзажа - три колючки и один отель (так что про космический - не обманул). До моря можно добраться только в мечтах, отель в ку[мат]о. Шведский стол - для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа. Я взял у них книгу отзывов. Там после десятка надписей на русском про "горите в аду" и "по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам", выделялась одна, размашистая, на пол-страницы: "ВОСТОРГ!!!" Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками, и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.
У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было. Приходилось испытывать судьбу в общепите. Я всегда брал его с собой на обед. Какой потрясающий суп, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, а приправа, приправа, причитал он в гастрономическом полуобмороке, над тарелкой с пойлом из половой тряпки. Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями, и так далее. Послушаешь его, послушаешь, и глядь - и суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод. А, главное, после обедов с ним я ни разу не отравился - видимо, организм в его присутствии выделял какие-то защитные вещества.
И это была не маска, вот что интересно. Сто процентов - не маска. Все естественно и органично. Его вштыривало от жизни, как годовалого ребёнка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Обеликс - в котёл с волшебным зельем.
Мы в конторе прозвали его "Мистер Эндорфин". В курилке часто можно было услышать: чего-то сегодня так себе, пойду с Эндорфином поговорю. Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.
Знаешь, что самое забавное? У него и семейка такая же, под вечным феназепамом. Он как-то раз пригласил меня в гости. Я впопыхах купил какой-то неприлично дешевый торт, вафельный, ну, с таким ещё первоклашки на свидание к девочкам ходят. Мы сели за стол, с ним, его женой и сыном, разрезали этот деревянный торт, затупив два ножа и погнув один, разложили по тарелкам и понеслась. Какое потрясающее чудо, застонал ребёнок. Какое чудесное потрясение, подхватила жена. Вот с#в#и, издеваются, подумал я. А потом пригляделся: нет, у людей натуральный экстаз. При прощании чуть ли руки мне не целовали, все трое".
В этом месте приятелю принесли хот-дог, и он закончил рассказ.
"Вот ты спросил, как я это буду есть, - сказал он, - очень просто: включу Мистера Эндорфина".
Приятель взял хот-дог, поднёс его ко рту и зашептал:
"Какая румяная сосиска, с пылу с жару, с пряностями. О, да тут не только кетчуп, из отборнейших томатов, да ещё и горчица, пикантная, сладковатая. Пышная, свежайшая булочка..."
"Девушка! - крикнул я через все кафе хозяйке заведения, - можно мне тоже хот-дог!"

 

Благодарю, мистер Эндорфин. ) От всей души.

 

Почему Пасха Христова не является такой радостью, которая бы могла что-то не просто в нас самих поменять, но и поменять что-то вокруг нас? И почему Пасха Христова – это такое частное христианское дело, почти квартирник, почти что Новый год?

Наверное, потому, что мы не понимаем того, что Христос воскрес с прободенными руками, сохранив Свои раны. Эти раны для нас есть источник нашей жизни.

И когда мы приобщаемся Святой Чаши Христовой, ища в ней себе некоего духовного удовлетворения, уверенности, благополучия, утверждения самих себя, то мы, наверное, не туда идем.

Ну как же можно подойти к Чаше, где Кровь распятого Бога, где Его прободенное Тело и язвы? Как ты хочешь, чтобы с тобой случилось, если ты причащаешься распятого Христа? Можешь ли ты от этой Чаши искать себе благополучие? Можешь ли ты от этой Чаши ждать того, что в твоей жизни все будет хорошо? Что в твоей жизни ничто не изменится в сторону Христа? И в сторону Креста? И в сторону Голгофы? И в сторону гроба Господня? Готов ли ты к язвам коснуться и остаться в своем надежном уверенном состоянии?

Апостолы после этого для себя очень многое поняли. Судьба каждого из них такова, что эти раны Христа они стали носить на своем теле.

Полностью тут - Послепасхальное уныние: Когда Христос воскрес не для нас | Православие и мир

П.С. Это я искала объяснения почему у Господа по Воскресении остались раны. И нашла вот такую статью. Вроде уже читала ее когда-то, но восприятие сейчас сильно изменилось. И ответы получила не только на заданный вопрос.

 

Если спросить врача, какие пациенты самые тяжелые, долго ждать ответа не придется. Это, конечно же, любители самолечения. Те, которые могут часами аргументированно обосновывать, почему не верить врачам — единственно правильно. Начитавшись популярных книжек, статей, историй об излечениях и прочего, они ощущают себя экспертами в любом направлении терапии, как обычной, так и нетрадиционной. К врачу они приходят лишь для того, чтобы получить желанное лекарство, которое без рецепта не купить, или же для прохождения обследования. Такого больного хоть лечи, хоть не лечи — от врача уже ничего не зависит. Все равно и диагноз, и лечение будет назначать себе сам болящий. Сколько трагических последствий такого самолечения — может рассказать любой врач.

Но есть еще более тяжелый случай — это любители духовного самолечения. Наслушается свежевоцерковившийся зажигательных проповедей ревнителей чистоты православия, покроется взгляд мутной пленкой всеобщей апостасии — что нет больше благочестивых пастырей, все предатели и отступники — и начнет мучительно вгрызаться в гранит аскетических творений. Зубки пообламывает, но смотришь — что-то да и отколется. Берет эту крошечку наш герой, кладет в ковчежец и сооружает высокий пьедестал. Теперь он знает, где она, истина — вот, все полюбуйтесь!

Что ты ни будешь говорить ему — он все тебе на свой пьедестал показывает. «Вы что, батюшка, против святых отцов Церкви?» — так с легкостью будет парировать наш герой любую попытку помочь прозреть и вернуться к реальности. То, что это — всего лишь крошечная пылинка, да и то где-то с самого края отломившаяся, и что большинство отцов так не думало, а святые вообще так не поступали — донести до сознания почти невозможно: в ответ одно и то же ритуальное указание на высокий пьедестал. То, что механически переносить подходы отцов-пустынников в современную жизнь — безумие, уже не объяснить. И то, что река настоящей, живой церковной жизни течет где-то совсем рядом, но мимо нашего героя с его пьедесталом… Грустная история.

В основе любого самолечения — глубинный страх и бесконечная, патологическая самоуверенность. А вдруг и правда на операционный стол отправят? А там под наркозом зарежут? Нетушки, уж мы лучше сами, пусть помучаемся, зато точно будем знать, что не от чужих рук помрем.

Можно ли помочь такому человеку? Можно. Просто не надо давать обезболивающее — пусть болезнь проявит себя во всей своей неприглядности. И вот когда станет совсем худо — вариантов два: либо держаться за свой «пьедестал», либо смиренно отдаваться в руки профессионалов. Отдаться целиком — и, возможно, спасти свою жизнь! Но выбор все равно за самим человеком!

Протоиерей Павел Великанов
Источник - А вдруг под наркозом зарежут?! Нет уж, помучаемся, зато сами помрем | Православие и мир